Забьём ещё один осиновый кол в аферу по внедрению умы граждан мифа про глобальное потепление и озоновые дыры. Беседа с профессором Андреем Петровичем Капицей, который не только высказывался против данного антинаучного мифа, но и апеллировал к мнению других учёных, выступающих против этой мировой аферы глобалистов, рассчитанной на легковерных впечатлительных граждан, которых легко запугать и обдурить.
Внедряет такие антинаучные мифы, спекулируя на теме экологии глобалистская шпана (банкиры, крупные бизнесмены и прикормленные ими чиновники-лоббисты), мечтающие под прикрытием этого мифа заставить людей платить за воздух (выбросы углекислого газа) и создать международную конторку, торгующую разрешениями на производство. Они сочиняют всякий бред про пукающих коров, разрушающих озоновый слой и т.п. В качестве пехоты у них зелёные фашисты-человеконенавистники и такого же плана прикормленные ученые, которые знатно облажались, когда их переписка в Великобритании с обсуждением фальсификации ими данных по глобальному потеплению, была взломана хакерами и представлена общественности.
Всю эту глобалистскую гоп-компашку международных аферистов неоднократно уже разоблачало множество честных ученых, в том числе с мировым именем, и всё равно они продолжают, как мантру, повторять байку про глобальное потепление, пытаясь внушить свой бред населению. Авось, если в тысячу первый раз повторим, люди сдадутся и поверят, особенно на фоне происходящих изменений в мировом климата во время очередной планетарной перестройки, которые пытаются выдать за антропогенный фактор.
А.П.Капица (слева) во время интервью.
В Британском Королевском географическом обществе состоялась лекция известного российского географа, члена-корреспондента Российской АН, профессора Андрея Петровича Капицы, на тему «Глобальные проблемы окружающей среды от Петра Великого до наших дней». Она проходила в рамках российско-британской программы празднования 300-летия так называемого Великого посольства, знаменитой российской миссии XVII века, имевшей целью сколотить антитурецкую коалицию, а заодно и привлечь в Россию всяческих специалистов. Номинально миссию возглавляли три «великих посла» — Ф.Я.Лефорт, Ф.А.Головин и П.Б.Возницын, фактически — как все это знали — в состав посольства, под именем Петра Михайлова, входил сам Петр I. В 1698 году, после Кёнигсберга, Курляндии и Голландии, посольство добралось до Лондона.
С этого и начал профессор Капица — но лишь для того, чтобы упомянуть, что в ту пору в Европе было гораздо холоднее, чем в наши дни, и что именно к той поре восходят многие сегодняшние проблемы окружающей среды. Говорил ученый по-английски, каждое свое положение иллюстрировал графиками и диаграммами. Содержание его лекции можно признать вполне сенсационным. Он, в сущности, утверждал, что модные теории глобального потепления и озонных дыр — не более, чем псевдонаучные мифы. Не поверив своим ушам, я решился просить ученого повторить основные положения лекции перед микрофоном. Прежде всего я напомнил ему, что его утверждения идут вразрез с межправительственной мадридской конференцией 1995 года, на которой ООН провозгласила глобальное потепление научным фактом.
— Не означает ли это, что в Мадриде, что называется, погорячились?
— Более чем погорячились. Целый ряд документов, представленных в Организацию Объединенных Наций противниками гипотезы глобального потепления, бесследно исчез. На конференции эти документы не фигурировали. Подход был заведомо однобокий, изложение — односторонним. Нас, убежденных, что никакого потепления нет, даже не выслушали.
— Но если на один и тот же вопрос — о глобальном потеплении — специалисты дают два противоположных ответа, то, вероятно, вопрос этот невероятно сложен или запутан. Быть может, совсем непросто поставить планете термометр?
— Нет, это очень просто. Имеется несколько надежных способов измерения температуры. Прежде всего, замеры поставляет гидрометеорологическая служба. Она измеряет температуру ежедневно и ежечасно, по всей Земле, в поверхностном слое и специальными шарами-зондами в нижних слоях атмосферы и в нижних слоях тропосферы, до 40 километров. То есть мы имеем прямые измерения в тысячах метеостанций. Эти материалы публикуются, ими обмениваются, на их основании построены графики изменения температуры.
Кроме того, существуют спутники, которые ведут измерение температуры поверхности суши, океана и приводных слоев воздуха. Так вот, за последние 30 лет все эти данные показывают, что идет очень слабое, но — похолодание. Ни о каком потеплении речи быть не может. Верно, что количество углекислого газа увеличилось за это время на 80%, но важно понимать, что это послужило на благо Земли, поскольку увеличило коэффициент фотосинтеза, — попросту говоря, растения стали расти быстрее и лучше…
— Обыкновенно говорят, что потепление наступило вследствие увеличения выбросов углекислого газа, главным образом промышленного. Из вашей лекции я понял, что люди меняют местами причину и следствие.
— Совершенно верно. Есть два очень интересных источника сведений о прошлом Земли: бурение скважин в Антарктиде и Гренландии. Скважины уходят в толщу льда на глубину в несколько тысяч метров. Берутся образцы керна, в этом керне находятся пузырьки воздуха тех эпох, когда откладывался снег, а в пузырьках — состав атмосферы. Современными тончайшими методами мы устанавливаем количество углекислого газа и других газов, количество кислорода, температуру, при которой выпадал снег, и целый ряд других характеристик.
Хорошо прослежены все классические ледниковые периоды, периоды потепления, и соответствующее им количество углекислого газа в атмосфере. И вот оказалось, что углекислый газ не предшествует потеплению, а идет после потепления, что вполне объяснимо: 90% углекислого газа растворено в мировом океане, и процесс изъятия углекислого газа из воды бесконечен. Если вы нагреете океан хоть на полградуса, то он сразу выбрасывает массу углекислого газа в воздух, что и зарегистрировано в скважинах.
Наоборот, в случае похолодания океаны с легкостью поглощают углекислый газ. Например, ледниковая шапка, покрывающая Северный Ледовитый океан, полностью определяется средней температурой в полярной области. Малейшее потепление приводит к сокращению шапки, увеличивается площадь открытой воды, отдающей углекислый газ атмосфере. При похолодании количество углекислого газа в атмосфере падает. Однако эти процессы слабо связаны с человеческой деятельностью.
— Но ведь нельзя отрицать, что количество углекислого газа, выбрасываемого в последнее столетие, возросло от сжигания большого количества топлива. Какова доля выбросов СО2, связанных с хозяйственной деятельностью человека?
— Это — проценты от общего оборота углекислоты в природе: не десятки процентов, а проценты. Но будь тут хоть десятки процентов, ни откуда не следует, что это плохо. Колебание количества углекислоты объясняется сезонными колебаниями. Избыток углекислого газа способствует повышению урожайности сельскохозяйственных культур. Громадный вклад, кстати, вносят катастрофические лесные пожары, которые видны из космоса.
Ещё важнее вулканы. Наиболее интересны карбонатитовые вулканы в Африке. Они извергают соду, в состав которой входит углерод. Откуда в недрах берется углерод — на это отвечает теория дрейфов континентов, когда у нас целые слои морских осадков уходят под континентальные плиты, но это уже другой вопрос…
— Но почему XVII век называют малым ледниковым периодом? И ведь если тогда было холоднее, чем теперь, то потепление налицо?
— Во времена Петра, действительно, в Европе было гораздо холоднее. Это был пик так называемого малого ледникового периода, одного из нескольких периодов похолодания в исторические времена. Живопись старых голландских мастеров показывает, что каналы были покрыты льдом, а люди — и стар и млад — катались на коньках. В ту пору и Темза в Лондоне замерзала. В послепетровские времена начинается медленное потепление, порядка полуградуса в столетие. Это и спровоцировало мысль о глобальном потеплении как следствии хозяйственной деятельности человека. Но за последние 30 лет, как показали наблюдения, потепления нет, наоборот, идет медленное похолодание.
— А верно ли, что большой ледниковый период вернется и что человеческая цивилизация — результат тепловой флуктуации? Говорят, что она угодила в случайный период длительного потепления, который и позволил ей развиться во всем блеске.
— Не уверен в этом. Мы сейчас возвращаемся к теории сербского математика и геофизика М. Миланковича о причинах возникновения ледниковых периодов. Она связан с космическими, то есть внешними причинами.
— Только с солнечной активностью или еще с чем-то?
— С солнечной активностью, с обращением Земли и наклоном земной оси (который меняется), с пылевыми облаками, находящимися в космосе. Если Солнечная система попадает в мощное пылевое облако, активность Солнца падает. Кроме того, солнечная активность имеет цикличность — 11-летнюю, 50-летнюю, 100-летнюю, — и циклы могут совпадать и накладываться. Миланкович считал, что совпадения циклов могут приводить к похолоданиям и ледниковым периодам. А через сколько столетий или тысячелетий человек опять столкнется с ледниковым периодом, сказать не возьмусь. Пожалуй, это должно меньше нас беспокоить, чем то, что сейчас вытворяют с Землей, с её загаживанием всеми другими способами.
— Если мне память не изменяет, вы не в первый раз публично выступаете с разоблачением псевдонаучных мифов?
— Да, не в первый. Например, два года назад в Кембридже я читал лекцию, которая называлась «Миф о глобальном потеплении и озоновых дырах». Пришло очень много народу, что весьма необычно для Кембриджа, в том числе и очень крупные ученые, включая Нобелевских лауреатов. Мне задавали множество вопросов, но ни один противник озоновых дыр и глобального потепления не пришел и не выступил, не защитил своих позиций.
— Не напомните ли нам историю мифа об озоновых дырах?
— Впервые об озоновой дыре заговорили в 1957 году, во время так называемого международного геофизического года, когда английские ученые провели измерения количество озона над Антарктидой и обнаружили значительные колебания толщины озонового слоя. Действительно, в конце полярной зимы и в начале полярной весны количество озона сокращается на десяток, два десятка, а то, бывает, и три десятка процентов, но потом, по мере наступления полярного лета, количество озона увеличивается и снова выходит на прежнюю норму. То есть происходит колебательный процесс.
Сейчас мы знаем, что в течение двух месяцев наблюдается утончение слоя, и в эти месяцы возрастает количество ультрафиолетового света, вредного для всего живого, потому что этот свет уничтожает бактериальную форму существования, а ведь жизнь на суше стала возможной 800 миллионов лет назад, во время палеозоя, только благодаря появлению озонового слоя. Возник же озоновый слой в результате облучения солнцем народившейся атмосферы. Постепенно он стал щитом, оберегающим поверхность континентов, и жизнь из океана вышла на сушу. Дорогу сложным организмам проложили бактериальные формы, защищенные от ультрафиолета озоновым слоем. Мы, да и не только мы, зависим от бактерий.
— Вы имеете в виду утверждение Джеймса Лавлока, что по отношению к бактериям вся флора и фауна (включая людей) — не более чем паразиты, и что если человечество погибнет, то природа, сохранившая бактерий, что называется, и бровью не поведет?
— Для Лавлока Земля — единый организм, Гея, в которой мы — клетки, не сознающие себя частью целого. Но эта гипотеза (или метафора) нам сейчас необязательна. Важно, что общая масса бактерий гораздо больше, чем наша с вами суммарная масса; что бактерии — основа жизни на земле, и что озоновый слой необходим для существования этой жизни. Но связывать колебания толщины озонового слоя с увеличением заболеваний раком кожи (меланомой) абсолютно неправильно… Сезонные колебания имели место всегда. У атмосферы своя закономерная динамика.
Говорят, число заболеваний меланомой возросло якобы из-за выбросов в атмосферу промышленных фреоновых газов, которые используются в холодильной промышленности, в кондиционерах, в аэрозольных баллончиках и разрушают озоновый слой, приводя к его истощению. Я с этим совершенно не согласен. Фреоны действительно могут наносить вред озоновому слою, но опыт показывает, что они в гораздо больших количествах извергаются вулканами, чем человеком. Я берусь показать это — и не раз показывал — с цифрами в руках, на примере камчатских вулканов или вулканов Индонезии, которые беспрерывно выбрасывают в атмосферу такие природные газы, как фреон-11, фреон-12, фреон-111.
Но озоновый слой реставрируется теми же солнечными лучами, которые его создали. Свет раскалывает молекулы кислорода (напомню, что озон — изотоп кислорода), и этот процесс все время поддерживает количество озона в атмосфере. Разумеется, есть причины (и причины вполне естественные, а не искусственные), способствующие утончению озонового слоя, но ничего необратимого не происходит, и главное здесь — динамика, периодические колебательные движения. Об этом убедительно говорят спутниковые наблюдения.
— Стало быть, нельзя утверждать, что за последние десятилетия озоновый щит планеты в целом стал тоньше?
— Нет, хотя именно это и приходится то и дело слышать. Важно еще вот что: в тропических широтах озоновый слой всегда был значительно тоньше, чем в высоких широтах, — а ведь мы знаем, что именно там зародилась жизнь.
— Но тогда естественно спросить: почему люди так настойчиво твердят об опасности, связанной с озоновым слоем? Кто заинтересован в том, чтобы подтасовывать научные данные и создавать наукообразные мифы?
— Боюсь, что здесь играют большую роль деньги. Смена фреонов приносит громадные доходы крупным химическим компаниям, которые выпускают так называемые более здоровые фреоны. Смена холодильников и кондиционеров в США в прошлом году обошлась потребителю в 220 млрд. долларов.
— На лекции вы говорили о петиции американских ученых, которую подписали многие тысячи специалистов, — петиции, обращённой к правительству США и призывающей отвергнуть соглашение, составленное в декабре 1997 года в Киото…
— Совершенно верно. Уже много лет бывший президент Академии наук США Фредерик Зейтц (Seitz) обращал внимание на то, что все теории глобального потепления и озоновых дыр притянуты за уши и не отвечают действительности, что это — антинаучные теории. 17 тысяч американских ученых подписали петицию. Они согласны с Зейтцем и считают, что соглашение и стоящие за ним тенденции — подлинная угроза человечеству и тяжелый удар по его будущему.
— Теперь, если позволите, несколько личных вопросов. Где ваше основное рабочее место: в Москве или в Кембридже?
— В Москве. Я профессор Московского университета, заведующий кафедрой рационального природопользования, однако летние и часть зимних каникул провожу в Кембридже, в доме отца, где, кстати, я и родился. У нас — совместная программа с Полярным институтом Скотта в Кембридже.
— Известно ли вам что-либо о происхождении вашей фамилии? Мне приходилось слышать, что эта фамилия — еврейская: от ивритского слова кафиц (прыжок), тем более, что третья буква «пэй» передает в иврите оба русских звука: и эф, и пэ.
— Насколько я знаю, фамилия наша славянская, притом древняя. В Хорватии есть деревня Капица, там и сейчас живут люди с такой фамилией. Наши предки, скорее всего, перебрались в Московское княжество через крымский город Судак, и не позднее XIV века. Они оставили след в русской истории. Летопись упоминает участника Куликовской битвы Василия Капицу, купца из Сурожа, и его сына, архитектора, кажется, отстраивавшего Кремль, — ведь спустя два года после Куликовской битвы хан Тохтамыш сжег Москву дотла… Слово «капица» означает шапка, шапочка…
— От немецкого Kappe, вероятно?
— Нет, скорее, от латинского capita, голова… О еврейских корнях мне ничего не известно. Полагаю, что это выдумка. Кстати, мы в родстве с другими знаменитыми русскими академическими фамилиями — такими, как Ляпуновы, Крыловы, Боголюбовы. Если взять в расчет это родство, то я — четвертый по счету академик в семье (правда, в отличие от предшественников, не полный), и это, насколько мне известно, — что-то вроде мирового рекорда.
Интервью брал: Джонатан Молдаванов
