«Бей дурака, не жалей кулака!» (Русская народная поговорка)
Эта уже третья публикация про суть дурака на моём сайте. Проблема человеческой глупости сейчас как никогда актуальна. Если в прежние времена дураку надо было себя как-то в жизни проявить, чтобы показать свою сущность, то теперь заходя в те же социальные сети и смотря аккаунты людей, ты по умолчанию подключаешься прямо к их сознанию, видя порой просто невообразимую глупость.
Рекомендую ознакомиться в предыдущими статьями: «5 законов глупости или чем опасен дурак» и «Как определить дурака».
Аристотель говорил: «Прямые линии всегда совпадают. Поэтому один умный человек всегда поймет другого умного человека. А кривые линии никогда не совпадают ни между собой, ни с прямыми линиями. Поэтому глупый никогда не поймет ни умного, ни другого глупого».
Глава 1. О природе дурака
Словарь «Человек в производных именах русской народной речи» Алексеенко и Литвинниковой приводит шесть с половиной десятков слов, производных от слова дурак и означающих то же самое. О словах, которые означают того же дурака, но звучат иначе, вроде «пня», «дубины» или «дуба», я и не говорю. Их, наверное, не счесть. Это может означать лишь одно: понятие, скрывающееся за словом дурак чрезвычайно важно для нас с вами. Дурак очень важен и для психологии с философией, именно в борьбе с ним они рождались.
Согласно словарю Ожегова и Шведовой:
«Дурак. 1. Глупый человек, глупец. 2. В старину: придворный или домашний шут».
Надо смотреть, что такое глупый.
«Глупый. 1. С ограниченными умственными способностями, несообразительный, бестолковый. 2. Не обнаруживающий ума, лишенный разумной содержательности, целесообразности. Задать глупый вопрос».
Хорошее определение: с ограниченными умственными способностями. Создающее ощущение понятности. Есть искушение посчитать, что умственные способности дурака просто меньше, чем у других, но тогда так и надо было сказать: глупец имеет меньший объем умственных способностей, чем другие люди. Но скажи так, и появится возможность для вопроса: а с какими людьми идёт сравнение? И как понять, что у них не ограниченные возможности?
В общем, это предмет исследования не языковеда, а психолога. Но на бытовом уровне мы все имеем тот образец, по которому судим: полными умственными способностями обладает человек, или же они у него ограничены. Причём образец этот и сам не слишком умён. В сущности, он — бытовая посредственность, потому что всегда готов признать, что кто-то обладает большими, чем он сам, способностями, а кто-то и выдающимися. В этом отношении язык наш щедр, и сразу видит как дурака, так и умницу.
Чему же равен эталон ума, используемый для определения ограниченности умственных способностей?
В каждом сообществе он разный и зависит от исходных требований сообщества к своим членам. К примеру, в каком-то научном центре он будет выше, и тот человек, который там покажет несколько ограниченные умственные способности по сравнению с остальными исследователями, будет выглядеть вполне умным, скажем, в средней школе преподавателем. Но отбор в подобные места устроен так, что именно эти способности, по которым идёт оценка, хоть и могут быть ниже, чем у остальных, но никогда не станут поводом, чтобы посчитать человека дураком.
На деле отделение дурака от умных происходит тогда, когда человек решает, будет ли соблюдать договоры. Происходит это скачком и на весьма странном материале: мы вдруг понимаем, что испражняться под себя нехорошо, поскольку портит жизнь заботящимся. Им это неприятно. Дурак же делает всё наоборот.
Одна из отличительных черт дурака в русской сказке — засранность. Тот же Синявский это подметил:
«К тому же он — грязнуля. Не желает умываться, причёсываться и вечно сморкается. Или, что еще некрасивее, размазывает сопли по лицу. В одной сказке… говорится, что прекрасная царевна соглашается выйти за Дурака замуж: «…Делать нечего: «Значит, доля моя такая», — сказала она, и пошли венчаться. За свадебным столом Иван сидел дурак дураком, одних платков царевна измарала три штуки, утиравши ему нос» (Синявский, с.35).
Вот что пишет о дураке Даль:
«Дурак м., Дура, ж. глупый человек, тупица, тупой, непонятливый, безрассудный // Малоумный, безумный, юродивый. // Шут, промышляющий дурью, шутовством.
Но тупица часто себе на уме. То есть, если мы начинаем исследовать его поведение, вовсе не дурак, а лишь хитрец, изображающий дурака, чтобы достичь каких-то своих целей. Хотя, чаще всего, тупица и вправду не умён там, под слоем своей хитроватости. Но это и есть действительный дурак в нём, а вот тупость — это какой-то защитный слой поверх либо дурака, либо скрытого ума.
Кстати, тупицы всегда внутренне уверены, что они далеко не дураки и незаметно посмеиваются над теми, кого провели. Или приговаривают: ничего, ничего, мы ещё поглядим, кто из нас дураком окажется! В каком-то смысле, цель тупости — сделать дураками окружающих.
Итак, если мое языковое чутье и опыт мне не отказывают, понятие «дурак» можно применить лишь к тем, кто «глупый человек, непонятливый, безрассудный // Малоумный, безумный».
При этом, безумный в современном значении тоже не может относиться к дураку. Дурак безумен не в плане психиатрии, а в быту. Он потерял лишь человеческий ум в том значении, в каком ты делаешь неверный выбор как жить.
Дурак выше по своим умственным способностям, чем безумный или дурачок, он, к тому же, может и должен быть наказан за свою глупость, потому что вполне может нести ответственность за свои поступки.
Глава 2. Дураки среди нас
«От старых дураков молодым житья нет». «Старые дураки глупее молодых».
Старые дураки глупее молодых — это важно и значимо. Они не глупее, просто это недопустимо. Дурак должен быть состоянием молодости, а лучше детства. Если бы дурак был случайным состоянием, такая поговорка не родилась бы. Но дурак состояние неизбежное, поскольку является состоянием разума. Ребёнок просто не может знать того, что человек начинает знать с возрастом. Поэтому он дурак или дурачок по определению, так сказать. Исходно. Новорожденного дурака в себе полагается изживать.
С возрастом, с обретением знаний о жизни и разума, дурак должен уходить. И если он не уходит, то кажется, что прибывает. От старости ожидается мудрость. Вот почему так страшно видеть глупеющих стариков. Их поглупение противоречит ожиданиям, а тем убивает надежду и покой.
«На дурака вся надёжа, а дурак-то и поумнел!» «Нашёл дурака!» «Поди, поищи другого дурака!» «И дурак своей шкуры не продаст». «Ищи дурака окромя меня».
Хитрецы и проходимцы постоянно обращаются к русскому мужику в расчёте, что он дурак и попадется. Поэтому высшая мудрость русского мужика — не делать ничего неразумного, чтобы не оказаться в дураках. И он прекрасно знает: во что бы его ни затащили, в дураках окажется именно он.
«Дураку закон не писан». «Бог дает, и дурак берет». «Дураку воля, что умному доля: сам себя губит!».
Синявский верно писал, что дурацкое состояние — предельное. За ним — только Бог. Либо смерть, добавлю я. И дурак по всем законам должен умереть, а дураки вымереть. Но они живут и их не становится меньше. И единственное, что делает их состояние неуютным — это людская насмешка.
Глава 3. Друг дурак
В действительной жизни дурак сопоставим со злыми духами. В каком-то смысле он даже страшней чёрта.
«От чёрта крестом, от медведя пестом, а от дурака ничем».
Дурак не внешний враг, он всегда в тылу, он всегда и уже внутри той защиты, которую я могу держать. Он, можно сказать, свой, почему лучше умный враг, чем друг дурак. Я беззащитен перед дураком, он обязательно сумеет проникнуть туда, куда ни один враг не заберётся.
Дурак в силах вытеснять разум! И это согласуется с тем, что он сильнее чёрта.
Сказки рассказывают, как дураки приручают чертей, которых боятся все умные люди, и заставляют их на себя работать. Правда, народная сказка в этом случае лукавит. Простецом и дураком оказывается в сказке как раз чёрт, а дурак — большим хитрецом и немалым разумником. В жизни же дурак либо так и будет действовать дурацки, и тем и победит черта, либо же он совсем не дурак, а хитрец, который лишь для людей прикидывается дураком.
В собрании пословиц и поговорок Иллюстрова есть такая: «Дураку и чёрт с дороги уступая».
Дурак русской сказки постоянно бьётся с чертями и мужиками. Мир сказки разделён на несколько условно враждебных лагерей, посреди которых дурак. Он в межмирье, и с ним ничего не могут поделать ни те, ни другие.
Даже когда мой друг дурак испортит что-то, в дураках всё-таки я, потому что с кем поведешься, от того и наберешься.
Дураки, судя по обилию глупости вокруг, почти недостижимы. Поэтому остаётся только плакать и смеяться!
Глава 4. Смех и дурак
Дурак со смехом естественно связан. Да это и так очевидно, поскольку над дураком все смеются.
У Даля в cловаре:
«Дураку всё смех на уме».
В его же собрании пословиц:
«Чужой дурак — смех, а свой дурак — стыд».
«Где умному горе, там глупому веселье».
«Дураку, что глупо, то и потешно».
С детства помню: «Смешно дураку, что седелко на боку». Седелко — это часть упряжи, его одевают лошади на холку, чтобы она не сбивалась. Сбил холку — лошадь не работник. Беда! А дураку смешно…
Дурак определённо связан со смехом. Но не только. У Даля в словаре есть поговорка, которая к тому же показывает, что смех дурака так же определенно связан и со слезами. Так что можно предположить, что и дурак связан с плачем:
«Из дурака и плач смехом прёт».
Эту же тему он развивает в сборнике пословиц:
«Дурацкий смех — не смех, а плач».
Кроме того, дурак, а через него и разум, определенно стоят в каком-то отношении со стыдом. В сборнике Ивана Михайловича Снегирева «Русские народные пословицы и притчи», изданном в 1848 году, то есть раньше работ Даля, приведена поговорка, которая говорит определенно:
«Дурак стыда не знает».
Даль в «Пословицах» связывает это со стыдом:
«Чужой дурак — смех, а свой дурак — стыд».
Отсюда ясно видно, что стыдно, когда тебя осмеивают, хотя бы через твоего родственника. Его глупость становится и твоим недостатком. Она делает и тебя уязвимым для стыда, выставляя на позор.
Иллюстров приводит странную поговорку из собрания П. Кулиша:
«Как рожены, так и заморожены».
Он относит её к дуракам, ставя вслед за поговоркой:
«Дураков не орут, не сеют, — они сами родятся».
Дурак каким-то образом постоянно не только сам живет на грани жизни и смерти, он ещё и ухудшает выживание близких.
Картина Иеронима Босха «Извлечение камня глупости». 1475—1480 гг. Во времена Средневековья было поверье, по которому у сумасшедших или очень глупых людей был камень глупости в голове и если его удалить, то можно излечить оперируемого. Даже существовало выражение: «Он знает не больше глупых камней».
Глава 5. Дурацкие речи
Связь речи с разумом очевидна и давно исследована. Но как связан с речью дурак? Попробую просто привести основные поговорки, которые поминают дурацкие речи.
В советское время — в 1957 году — В.П. Аникин без ссылок на источники приводит чрезвычайно выразительную поговорку, прямо отвечающую на мой вопрос:
«Осла знать по ушам, медведя — по когтям, а дурака — по речам».
При этом, прямо отвечающая на вопрос поговорка, не отвечает ни на что. С одной стороны, это очевидность — дурака всегда распознаешь по его дурацким речам. Но что такого в его речах?
Пожалуй, более ясной является поговорка из того же сборника Иллюстрова:
«Умному недостаёт ушей, а глупому (или «у глупого») и один язык слишком».
Её поясняет следующая за ней:
«Умный любит учиться, а дурак — учить».
Да и ещё одна, чуть ниже, пожалуй, тоже:
«Пока умный думает, глупый уже делает».
А делает он так, что всем вокруг худо, почему и говорят: услужливый дурак опаснее врага.
О том, что дурак необучаем, и что он сам лучше всех всё знает, говорит поговорка из сборника Г.М. Гольдгард-Ландау 1888 года. Обычно эта поговорка звучит в сокращенном виде: хоть кол на голове теши. Но полностью она звучала так:
«Дураку на голове хоть кол теши, а он всё своё несёт».
«Несёт» этой поговорки явно связано с речью, как и «нести околесицу». Речь в этой поговорке идёт не просто о том, что дурак необучаем и что его нельзя переделать, а о том, что он выслушивает то, что ему говорят, и будто бы не вмещает его в себя, как переполненная чаша. Он сам полон знаниями, которые ему носить в себе трудно. И он их постоянно выплескивает из себя, речами.
Но мы знаем, что знания у дурака — дурацкие. По нашим понятиям, и не знания вовсе. Однако имеет ли мнение других людей значение для дурака? Если поглядеть со стороны дурака, то он определенно так не считает. Его знания для него — полноценнейшие знания, вот дурак и передает их, то есть учит, щедро делясь с другими людьми.
Но дурак собирает и хранит не те знания, что у умных людей считаются действительными знаниями. Он не знает не знаний, он не знает, что в этом мире является ценным, как товар по имени знания. Но это ему и не важно. Он собирает и хранит всю возможную чушь, чтобы осчастливить какого-нибудь доброхота, особо жадного до учения.
«Молчи, пустая голова! Слыхал я истину бывало: Хоть лоб широк, да мозгу мало!» («Руслан и Людмила». А. С. Пушкин)
Если человек разумный может обучать других с разными целями для дела, которое должно быть сделано. То дурак занят получением удовольствия от того, что учит. Удовольствие это подобно излюбленному дураком красному колпаку. Оно тешит честолюбие дурака. Об этом кричат многие из поговорок.
Но есть и то, что важнее честолюбия и бахвальтва — это прямо связано с речью: поучение других позволяет выпускать из себя то, что переполняет сознание. А значит, причиняет тонкую душевную боль, которую невыносимо таскать в себе. Её надо выпустить, выговорив, то есть, прозвучав. И дурак не просто болтает или поучает. Он просто звучит. Звучит своей болью.
Но почему тогда про него говорят:
«Дурак, кто говорит не так»!.
Ведь русский народ всегда был чрезвычайно отзывчив на чужую, особенно душевную боль. И нет лучшего средства проверить это, как спев русскому человеку душевную песню, в которой звучит боль. Почему за боль дурака, как записывает Даль, можно сказать, бьют:
«У дурака дурацкая и речь»!
Ответ, который будет действительно точным: потому что дурак звучит не просто болью души, а болью, которая и есть дурак. Иначе — он звучит тем состоянием разума, которое узнается снаружи как дурацкое, а внутри — есть боль сознания.
Разумный человек волен в том, что делает и в том, что говорит. Он тоже может сказать глупость, и будет за это осужден и наказан, что справедливо. Но дурак не волен не звучать так, как болит. Он потому и необучаем, что боль его невыносима, и всё, что он хочет, — избавиться от неё. А для этого надо звучать, то есть мелко дрожать всем телом, начиная с языка и голосовых связок.
Более всего это похоже на то, как ведёт себя животное, в которое впился хищник или большой паразит. Оно занято только тем, чтобы вырваться из этой хватки, и оно кричит. Вот это и делает дурак. Потому ему и не до учёбы.
Это — если смотреть на задачу психологически. Но, к сожалению, люди смотрят на неё по бытовому, а с бытовой точки зрения дураки чаще всего весьма довольны и собой и своей жизнью. И даже не подозревают, что им больно. Как не подозревает этого проглотивший несколько стаканов водки пьяница. Или объятый любовной страстью любовник. Но слово страсть происходит от страдания. Почему и страдания Христовы назывались страстями.
Человек, которому больно, вовсе не обязательно осознает свою боль. Мы привыкаем и у нас, как говорит наука, снижается болевая чувствительность.
Не чувствуешь боли от плохих условий жизни, от подлого общения с себе подобными, от содержания собственного сознания. Привык, потому что для выживания в жёстком мире нужно иметь жёсткую броню. А вот душа привыкнуть не может… и она плачет от боли. Этот плач у нас зовётся дурацкими речами.
И поскольку мы глядим и видим при этом счастливое тупое лицо обладателя этих речей, то невольно делаем вывод, что он вполне осознанно избрал не развивать свой разум, так сказать, на зло хорошим людям.
Тогда хорошие люди принимаются лечить больного. И лечат его просто и доходчиво, так чтобы боль от их учёбы превысила его внутреннюю боль. Только в этом случае у дурака появляется возможность услышать то, что снаружи.
Глава 6. Дурака учить
«Дурака учить, что мёртвого лечить».
Дурак болеет, потому что его сознание болит, но его невозможно вылечить от этой болезни, ему нельзя помочь. Боль его так велика, что пораженные ею участки сознания просто омертвели. Их как бы нет совсем!
Эти участки у остальных людей заняты разумом. Разум же как раз отличается способностью обучаться просто потому, что для обеспечения выживания в меняющихся условиях надо быстро приспосабливаться, то есть познавать новое и учитывать в своих действиях. Дурак необучаем. Как кажется, по своей доброй, то есть злой воле. Иначе, чего бы он был таким радостным, и так бойко лез поучать других:
«Дурак дурака учит, и оба не смыслят?»
Но в действительности, вероятнее то, что он и не может обучаться, и даже не осознает этого — у него просто нет такой возможности. Видимо потому, что необходимые для этого части разума отсутствуют. Но разум — это лишь определённый набор образов, значит, поражена сама ткань, из которой эти образы создаются — пара или сознание. Она больна и омертвела в той части, которая и предназначалась для развития разума, либо эта часть исходно была перекрыта, так что разум и не мог развиваться.
Дурак, части сознания которого перекрыты болью, прекрасно видит то, о чём ему говорят люди, но не хочет туда смотреть. Он дурак, условно говоря, по выбору. И вполне мог бы измениться, если бы у него хватило сил поставить перед собой такую задачу. Но вот задачу-то он ставить и не хочет. Потому что, для её решения, придется идти в боль, придётся сражаться и, главное, менять себя. А зачем? Ведь дуракам легче. Их Бог и так кормит.
Дурак довольно быстро приспосабливается к той нише, которую выделяет ему подобным общество, и принимается ловко паразитировать за счёт других. Это страшная ловушка, потому что достаточно один раз принять себя таким — а его ниша — это всегда местечко внизу — как дальше жизнь становится на удивление проста.
И главное — в ней не надо больше думать. То есть становится не нужен разум!
Но почему «не думать» оказывается такой ценностью для дураков? Почему думать не хочется, ведь думать — это приятно, это наслаждение? К тому же, мы и не можем не думать, мы всё равно думаем постоянно, даже если не замечаем этого! Разум просто не может останавливаться.
Речь тут идёт не о думании вообще, а о целенаправленном думании, соответствующем тем требованиям, которые предъявляются к человеческому разуму. Но целенаправленность предполагает направление. Эта цель лежит как раз за той болью, которой наполнено сознание дураков. Чтобы думать так, как требуют, надо каждый раз ходить через поле боли. Быть дураком больно. Но боль — это помощник, указывающий направление настоящей жизни…
Когда же ты позволяешь себе «не думать», разум течёт по плотностям сознания свободно, а значит, обтекает болезненные участки и уходит в те пространства сознания, которые для тебя блаженны, вот только не ценны для людей. Это как раз те места, где хранятся знания, которым дураки учат друг друга, но знания эти «не смыслят», то есть не наполнены смыслом, имеющим ценность для человеческого бытия.
Но при этом, очевидно, что думать приятно и дураку. И он вовсе не отказывается думать, он отказывается думать так, как требуется, чтобы считаться умным. Он, попросту, отказывается думать в той части образа мира, которая принадлежит умным людям. Именно эта часть его сознания и перекрыта.
Лечить дурака помимо его желания — сложно. Однако народ знал средство, которым лечил дураков и, похоже, во многих случаях оно было действенным.
Глава 7. Дурака лечить
Какое же лечение применяет народ к дураку? Даль отвечает просто:
«Ум да умец, а третий дубец», — и поясняет: «(то есть поучить да посечь, так поумнеет)».
Средство это у народа считается естественным и единственно возможным ответом на дурь. Битьё дурака считалось важным, нужным, а может быть, и священным деянием, если мы хотим, чтобы наш мир стоял:
«Дурака бьют, а умной не суйся» (Снегирев, 452).
Это середина девятнадцатого века. Даль в ту же пору приводит еще целый ряд народных мыслей об этом:
«Дурь-то из тебя повыколотят».
«Благодарим покорно за ум (говорят после наказанья)».
«Ума дадут (побьют), не воз навьют (или: не весь вобьют, то есть сразу не поумнеет)».
«Жаль кулака, а ударить дурака. Бей дурака, не жалей кулака».
Конец девятнадцатого, собрание Гольдгардт-Ландау:
«Дурак не боится креста, а боится песта».
Начало двадцатого, Иллюстров:
«Хоть жаль кулака, а надо бить дурака.
Умному намёк, глупому — дубина».
Что же это за средство, которое способно переучивать даже дураков? Чем битье хорошо и почему дурака нужно бить? Простейший ответ: потому что слов он не слышит, сам думать не умеет, и никак иначе до него не достучаться. Что значит, достучаться? В данном случае — заставить изменить поведение. Речь даже не о том, чтобы сделать дурака умнее. Это как бы и не моя забота. Мне достаточно того, что он не будет мешать жить лично мне.
И это существенно, потому что, избивая дурака, мой разум решает самую сущностную свою задачу: он обеспечивает мне выживание, которое ухудшает дурак. Получается, что я, по сути, вовсе не занят обучением дурака, когда его бью, наоборот: я его изгоняю из своего мира. Всё, что я могу, это создать для него такие условия, чтобы он ушёл сам. И я их ему и создаю. Однажды ему надоест, он махнёт рукой и пойдёт мучить других людей, оставив меня в покое. Но куда и откуда он уйдёт? Из моего мира в иной. В какой иной мир, меня, собственно, не занимает. Мне нужно лишь, чтобы в моём мире не было дурака. А там, хоть он сквозь землю провалится.
Либо он однажды всё-таки поменяется. Как? Приняв, наконец-то, мой мир, наш мир, мир, в котором живут люди. И это подтверждает, что дурак — это не тот, кто не может думать, а тот, у кого образ мира искажен, а он не хочет его исправлять в соответствии с действительностью. Он предпочитает мне навязывать свои условия сосуществования, в которых ему живётся легче, чем мне. Просто потому, что он снижает к себе требования.
Следовательно, колотушки применимы не ко всем дуракам, а лишь к тем, кто хочет жить криво, за счёт других. И мы все знаем, что дураков бьют, а дурачков жалеют. То есть бьют тех, в ком все-таки присутствует искра выбора, а вот тех, кто действительно лишён от природы возможности быть умнее, бить бесполезно, а потому не только бессмысленно, но и жестоко.
Дурака невозможно перевоспитать, его можно только насильно заставить следовать общепринятым нормам.
Избиение дурака не ощущается народом жестокостью. Скорее наоборот, терпеть его измывательства над собой может только тот, кому пострадать, помучаться охота. Остальные относятся к дураку, как к маленькому гадёнышу.
Ребёнок, пока не обрел смысл, может делать самые недопустимые вещи — он гадится, он наводит беспорядок, он не даёт спать и вообще жить спокойно. Но его никто не наказывает, наоборот, его любят, как маленького божка. Но только он принял решение стать человеком, только он показал, что с ним можно договариваться, как к нему начинают предъявляться требования. И теперь, если он продолжает гадиться, его считают не богом, а маленьким гадёнышем. И не только потому, что его выделения противны родителям, а потому, что он делает это назло, чтобы лишить их покоя и хорошей жизни.
Дурак делает то же самое, но во взрослом возрасте. Он как бы задержался в детстве, но после той черты, до которой он ещё приобщён к божественности. Он уже в состоянии гадёныша, который вредит. Потому его и бьют.
Дурак не хочет понимать тех, кто его учит, потому что он не живёт в их мире. Их мир ему не просто не ведом, он не интересен, и помеха в той битве, которую ведёт он сам в собственном мире.
Битва, по-русски, — это брань. И дурак — это бранное слово, то есть слово брани, слово битвы, боя, сражения.
Что же за битву мы прозреваем через дурака и его приключения? Битва, которую ведёт дурак — это битва с разумом. Дурак бесстыж, как ни странно, но искатель себя тоже.
Источник: по материалам Александра Шевцова (Ивана Скомороха)
