По всей вероятности, задумана была эпическая фреска. Задумано было что-то громоподобное, что-то вроде росписи купола гигантского виртуального собора, где есть место для Леонардовой «Тайной вечери», для Дантова ада, для Рафаэлевой мадонны, для Брейгелевых слепых, для «Герники» Пикассо, для «Апокалипсиса» Копполы, для «Титаника» Кэмерона и т.д. Такой храм не может быть рукотворным; он должен быть природным. Его купол — само небо. Его своды сходятся в надмирной вышине. Его слава — на века. Хотелось как у Микеланджело, а получилось как у Глазунова. Это очевидно. Это засвидетельствовано в бесчисленных рецензиях и откликах любителей кино.
Такой постер подошёл бы к «УС-2» гораздо лучше. Проблема «УС-2» в неправильном позиционировании фильма. Зрители ждали масштабное героическое кино, а Михалков снял, в общем-то, не такую уж плохую трэш-комедию в антураже ВОВ. Смеяться начинаешь уже с первых кадров, когда барин дико орёт, макнув карикатурного Сталина в торт, намекая, что дальше зрителей ждёт полный психоз. Во время сортировки зеков он смешно мечется по лагерю и хриплым жалобным голосом вопрошает начальника: «У меня же тоже 58 статья, мне нужно с ними!» А ему в ответ: «Иди к уркам!» Смеяться продолжаешь и дальше, когда Михалков с энтузиазмом рассказывает в фильме несмешные анекдоты в виде короткометражных историй, цитирует знаменитые фильмы и при этом сам же ржёт, показывает язык, не переставая юродствует, чтобы позабавить зрителя. Даже гибель множества людей снята чисто по-голливудски, так что всерьёз воспринимать происходящее на экране просто невозможно. Чисто компьютерная игрушка, параллельная реальность.
Аркадий Аверченко в своё время так отреагировал на самотечный опус: «Длинно, нецензурно, шероховато». Применительно к «Предстоянию» это исчерпывающая рецензия. Но у фильма есть и адвокаты. Это, как правило, дамы.
Одна сказала, что после фильма почувствовала себя вернувшейся с фронта; ещё трижды уходила на фронт и всякий раз плакала по возвращении с него. Другая — что Михалков — это русский Вагнер. Третья: что «УС-2» — это не мейнстрим, а артхаус, потому что танк долго и медленно переезжает человека. В нормальном блокбастере танк наматывает кишки на гусеницы много быстрее.
Как ни смешно, но, возможно, девушка и права, поскольку я на вечернем сеансе в большом, на пятьсот мест зале смотрел картину в обществе двух десятков зрителей. Моим знакомым повезло еще меньше — 10, 15, 8… Может, действительно, это артхаус, фильм, доступный пониманию только «глубоких зрителей», как выразился бы Александр Гордонкихот?
Чем удобно такое объяснение, так это тем, что Михалкову не надо будет стыдиться за провал в прокате. Не исключено, что он будет им гордиться.
…Шутки шутками, но отчего же вместо заранее объявленного триумфа вышел такой конфуз?
Первый напрашивающийся ответ: замысел не по таланту, а амбиций выше неба. Ответ, наверное, и правильный, но слишком общий. Если на экзамене в средней школе на вопрос, что такое электричество, ответить: форма движения материи, то можно схлопотать и двойку. Общие ответы — не ответы.
Не стану отвлекаться на исторические и эстетические несуразности, коих в фильме не счесть и кои уже достаточно полно инвентаризованы.
Но надо признать, анализировать эту «фреску» легко и просто; она так художественно немощна и неубедительна, что все смысловые глубины её замысла лежат голенькими на поверхности.
В одной из сцен фильма Михалков плачет, причём весьма искренне. От своего творческого бессилия, очевидно. Ему хотелось снять великое кино, но, увы, его амбиции не совпали с творческими возможностями. Получилось то, что получилось.
Выделю два нагих лейтмотива, доминирующих над всеми сюжетными хитросплетениями повествования. Один — это Божий промысел. Другой — идея отмщения за унижение.
Божий промысел в том, что случилась Великая Отечественная война и освободила зэка Котова, похороненного было автором в «Утомлённых солнцем». И теперь комдив в воде не тонет, в огне не горит, из-под земли вытаскивает себя, видимо, за волосы, и бомба, перед тем как упасть на него, берет паузу, давая возможность герою выпрыгнуть из белого храма в чистое поле. За его спиной громыхнуло, полыхнуло, и от симпатичной белоснежной церквушки осталась в целости и сохранности только икона.
Нужны ли еще доказательства, что Бог есть?
Если нужны, то вот вам история о том, как спаслась девочка Надя: только её перекрестил безногий священник, как налетела немецкая эскадрилья, побросала на баржу с ранеными бомбы. Баржа потонула, тела всплыли, как в «Титанике». Надя обнаружила себя на мине, которая её и добуксировала до берега. Утомленная Надя, нежно с миной простившись, вышла на берег, а мина поплыла дальше, прямиком к тому пароходу, что отказал до этого дочери комдива в спасательном круге, и взорвала его к чертовой матери.
Бог хранит добрых людей, а недобрых наказывает, как это и было наглядно продемонстрировано в вышеописанном эпизоде.
Если до кого не дошло, то вот вам другой случай. Надя, спасаясь от фашистов, забежала в деревню, стучалась во все окна и двери, и ни одна сволочь не приютила девушку. Казалось, что деревня вымерла. А потом, после фабульной двухходовки, героиня могла увидеть, как в деревню наехали эсэсовцы, повытаскивали из нор перетрусивших стариков, матерей и детей, согнали в сарай, облили его бензином и сожгли всех матерей с детьми и бабушек с дедушками к чертовой матери.
Надя посочувствовала и обрыдалась, а автор безжалостен: таков Божий промысел, такова кара небесная за малодушие.
Восемь лет маэстро тужился, создавая «УС-2». В итоге получился как раз тот случай, когда дешёвка (в художественном плане, так-то бюджет $55 миллионов) смотрится настолько нелепо, что становится даже забавной и интересной! Конечно, можно рассуждать про уместность такого взгляда в кино на крупнейшую трагедию 20-го века. Но на эту тему снято уже не мало комедий, тем более фантасмагория Михалкова, весь этот творящийся на экране бред, как нельзя лучше отражает абсурдность войны для простых людей. Главное, давать чёткую сноску в начальных титрах, что это фантазия режиссёра, имеющая к исторической реальности весьма условное отношение, чтобы о несоответствиях и ляпах даже не заходила речь.
Если и после этого у кого-то останутся сомнения, что сам Господь Бог во время войны управлял судьбами героев, их смертями и спасениями, то я уж и не знаю, чем ещё мог бы подкрепить Михалков свою мысль.
Хотя вру — знаю. В сценарии, фрагменты которого Михалков как-то зачитывал на выборгском фестивале «Окно в Европу», есть ещё более выразительный эпизод. Он будет, видимо, представлен в следующей серии «Утомленных». Мчит машина с советскими солдатами в чистом поле. По пути ребята подбирают сильно беременную женщину. Беременна она от немецкого оккупанта. Тут же в кузове начинает рожать. Полуторка останавливается. И аккурат в этот момент опять налетает стая штурмовиков, которая бомбит на бреющем полете. Когда ад кончается, выясняется, что живы все кроме тех, кто пытался убежать от бомб. Жив и новорожденный, которого назвали не то Гансом, не то Иваном — уже не припомню. Камера взлетает вверх, и мы, зрители, должны увидеть эту самую полуторку, окруженную воронками.
Столь же назойливо в фильме звучит мотив унижения и отмщения. Это очень личная тема для автора. Идея реванша движет им и в жизни. Начиная с того момента, когда на выборах правления Пятого съезда коллеги-кинематографисты прокатили его. Недаром после этого он так триумфально обставил свое возвращение на пост председателя СК РФ. Съезд Победителя прошел в Кремлёвском дворце при стечении всего кинематографического люда. То был не съезд. То была инаугурация, похожая на помазание. Лет пятнадцать он правил, особо себя не затрудняя. Случались от съезда к съезду возмущения, но он их так или иначе переламывал, превозмогал.
Возмущение в конце 2008 года обернулось для него унижением. Его не избрали делегатом на очередной съезд, его работу признали неудовлетворительной, его не выбрали главным. Тогда-то он и начал свою собственную Великую Отечественную войну за возвращение на пьедестал. Воспоминания о том, что было дальше, достаточно свежи.
…Комдив Котов за свое лагерное унижение расплатился в сновидении, где он макает товарища Сталина мордой в кремовый торт с шоколадным барельефом товарища Сталина. Просыпается от ужаса и… на войне. В штрафном батальоне.
Тут новые унижения. От немцев. От их танков, самолётов… От их психических атак: огромные полотнища-знамена со свастикой на надвигающейся армаде танков, сверху кроме бомб сыплется свистящая туча дырявых алюминиевых ложек, напарник немецкого пилота, вывалив свою задницу из кабины самолета, пытается насрать на пароход с ранеными бойцами.
Унизительно беспорядочное отступление. Унизительна неразбериха. Унизительны страхи.
Кукольный театр Михалкова.
Снисходительные к Михалкову критики и историки спрашивали его: отчего так беспросветно показано начало войны — ведь были же и успехи на отдельных участках фронта? Он отвечал невнятно, словно боясь выдать важную военную тайну.
Тайна в том, что ему нужны были беспросветность, безысходность начала войны, чтобы как можно сильнее была сжата пружина унижения. И чтобы она затем эффектно разжалась. Так, как принято в голливудских блокбастерах. Таковы правила формата. Человеческое достоинство сверхчеловека сначала должно быть размазано, с тем чтобы потом оно возродилось из пепла, из грязи, из сгустка запекшейся крови.
Но вот в чём незадача: голливудским киночеловекам этот фокус, как правило, удаётся, а у нашего получился конфуз.
Всё-таки не могло не сказаться то, что война в фильме — это такой грунт, на котором автор «рисует» свои комплексы и обиды, свои мстительные чувства и непомерные амбиции.
Ещё материя Войны пошла на декорации, на обмундирование, на оправдание диких затрат бюджетных денег. Рекламно-финансовая кинопирамида была раздута, но не прошло и трёх дней после премьеры, как она лопнула в прокате.
Михалков в устных интервью не раз уверял, что все громадные деньги, потраченные на картину, видны на экране.
50 миллионов живых долларов — это зрелище. Ради него стоит потратить 300 деревянных рублей. Вот только для пущей убедительности было бы правильно снабдить каждый эпизод ценником — что почем.
Почём вырытая траншея? Почём массовка? Почём компьютерная графика, муляжи рук, ног, голов? Каковы ставки актёров на эпизодические и главные роли?
Так смотреть кино было бы интереснее, раз уж Никита Сергеевич напирает на свою честность.
У Никиты Сергеевича прекрасной гибкости позвоночник — он способен найти общий язык с любой властью. Редкостное умение! Правда, сначала он перед властью заискивает, а когда режим сменяется — начинает осуждать. Так было у него и с коммунистами, и с Ельциным. Это вполне в духе понимания психологии лакея, который вчера умело прислуживал, а сегодня над вчерашним хозяином глумится.
Недоброжелатели Михалкова зациклились на его отношениях с властями. Что правда, то правда: отношения хорошие, стабильные. Но они, смею утверждать, не ключевые в его творческой биографии.
Ключевые, возможно, отношения с Богом.
Поначалу он чувствовал себя рабом Божьим. Потом — его младшим партнёром. Затем — его наместником в России. Далее — конкурентом. Еще далее — Великим Инквизитором.
Куда же дальше и выше? Если только Всевышним?..
Без этой амбициозной параболы-гиперболы умонастроений автора, думаю, не объяснить его полномасштабную творческую и человеческую катастрофу.
По мотивам «УС-2» можно было бы выпустить компьютерную трэш-игрушку c героем Михалкова в главной роли. Отличное дополнение к фильму было бы. Люди бы еще посмеялись.
А «Божий промысел» всё-таки есть. Он не в том, что России была ниспослана Великая война. Он в том, пожалуй, что у «великого» режиссера отнято то, чем он был одарен, — талант. И король оказался абсолютно голым.
Впрочем, для зрителей государственных телеканалов это секрет.
Правда, секрет Полишинеля.
Источник: Грани.ру
Официальный пресс-релиз
Над сбором материалов для этой ленты трудился большой коллектив историков и консультантов. Съёмочной группой было отсмотрено более 60 часов кинохроники и отечественной, и трофейной германской, а также материалы из военных архивов США и Великобритании. Сам режиссёр прежде чем приступить к съемкам изучил сотни страниц документов, воспоминаний и писем того времени, а кроме того и почти всё, что до последнего времени скрывалось в архивах ФСБ и спецхране и только в последние годы стало доступно для использования. Поэтому все события, детали и образы в картине имеют под собой реальную основу.
Впрочем, сами авторы фильма говорят, что они не ставили перед собой задачу документально исследовать историю Отечественной войны. Основной задачей было не пересказ исторической правды, а создание правдивых образов в предлагаемых обстоятельствах. В ленте ставятся вопросы — что движет человеком в те или иные моменты жизни, что определяет его судьбу.
