Эрнест Хемингуэй – один из самых известных американских писателей XX века. Он является автором таких популярных произведений как: «Старик и море», «По ком звонит колокол», «Прощай, оружие!» и многих других. Хемингуэй был военным корреспондентом, побывав на нескольких войнах. Ближе к концу жизни стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Но возросшее назойливое внимание поклонников его в итоге так утомило, что он говорил о своей жизни, что она стала похожа на дерьмо, завёрнутое в глянцевую бумагу. На время он даже сбрил свою знаменитую бороду, чтобы его не узнавали.
Хемингуэй ненавидел раздавать автографы, поэтому они были настоящей редкостью и особенно ценились среди фанатов творчества писателя. Но один случай навсегда вошел в историю. Поклонник преследовал Хемингуэя три месяца и наконец-то получил автограф с подписью «Виктору Хиллу, настоящему сукиному сыну, который не может понять слова «нет»».
Писатель любил путешествовать, в молодости он жил в Европе, в частности в Париже, а после на Кубе в Ки-Уэст, где сейчас устроен его музей. Там он увлёкся рыбалкой на катере и море стало ещё одной из его любимых тем, кроме войны и любви.
Эрнест старался писать только о том, в чём разбирался. Четыре его базовых принципа: знакомый материал, журналистский опыт, постоянная практика и наблюдательность. Так, например, кроме работы военным журналистом, он четыре раза был женат. Также он увлекался охотой, в том числе ездил на сафари в Африку, оружием, испанской корридой и алкоголем, который часто появляется в его произведениях. На счёт последнего он утверждал, что пьёт, чтобы не сойти с ума от творческого перенапряжения. Помимо прочего, Эрнест интересовался живописью и даже коллекционировал картины. В юности занимался боксом и периодически участвовал в драках. Он считал, что все разногласия можно решить хорошим ударом в морду.
В списке знаменитых пострадавших от его тяжелой руки был, например, Орсон Уэллс. 22-летний тогда ещё начинающий актер озвучивал документальный фильм Хемингуэя о гражданской войне в Испании и во время первой сессии предложил подредактировать закадровый текст, после чего тут же был уложен на пол ударом в челюсть. После драки Хемингуэй, впрочем, решил помириться и предложил Уэллсу на месте распить бутылку виски, от чего тот не стал отказываться.
Некоторые считают, что подчас карикатурная мачистость писателя (подчёркнуто мужские увлечения, стиль поведения и брутальная внешность – нешуточную ярость у него вызывали фото, где ему ретушью убирали шрам на лбу) связана с его страхом перед гомосексуализмом. Свою фобию он не скрывал (несмотря на то что в его ближайшем окружении у него были гомосексуалы) — известно, что у него был вечно пополнявшийся список вещей, которые «не гомику» делать не положено. Возможно, это связано с тем, что мать его одевала в раннем детстве как девочку.
Судя по всему, писателю было чего опасаться. Так у его сына от второго брака – Грегори возникли проблемы с гендерной идентичностью. В 1995 он перенёс операцию по коррекции пола, после чего начал использовать имя Глория. От чего сумел убежать сам Эрнест, настигло его сына. Возможно, это семейная генетика и Хемингуэй знал о своей предрасположенности к гомосексуальности и боролся с этим всеми возможными способами.
К слову, в его малоизвестном романе “Райский сад” рассказывается история, как жена героя, американского писателя, постепенно превращается в лесбиянку и в итоге он сам начинает отношения с бисексуалкой, на которую ранее положила глаз его жена. Странная тема для того, кто писал на типичные мужские темы. Эрнест работал над произведением 15 лет, растягивая удовольствие от своих фантазий, так и не решившись в итоге его выпустить при жизни. Роман был опубликован только в 1986 году.
Ещё одна любовь писателя – это кошки, с которыми связано множество историй. По воспоминаниям современников, у него их было больше 20. Самым знаменитым питомцем Хемингуэя был шестипалый кот Снежок, потомки которого существуют до сих пор и носят почетное имя «Коты Хемингуэя».
Под конец жизни Хемингуэй вернулся в США и начал считать, что ФБР следить за каждым его шагом, считая советским шпионом. Окружающие посчитали писателя сумасшедшим и даже отправили в психиатрическую клинику, где его залечили электрошоком до такой степени, что он даже не мог уже составить поздравительную открытку и в итоге от осознания того, что превратился в “овощ” и серьёзных проблем со здоровьем (читать мог уже только книги написанные очень крупным шрифтом), свёл счёты с жизнью, согласно своему принципу: «Мужчина не имеет права умирать в постели. Либо в бою, либо пуля в лоб». Очевидно, на него ещё в молодые годы повлияла смерть отца, который тоже застрелился.
“Эти врачи, что делали мне электрошок, писателей не понимают… Пусть бы все психиатры поучились писать художественные произведения, чтобы понять, что значит быть писателем… какой был смысл в том, чтобы разрушать мой мозг и стирать мою память, которая представляет собой мой капитал, и выбрасывать меня на обочину жизни?”
По сведениям из статьи, опубликованной в «The Gurdian» в 2009 году, Хемингуэй якобы был завербован КГБ в 1941 году и проходил под кодовым именем «Арго», но ни разу не предоставил какой-либо полезной информации. Поэтому был вычеркнут из списка шпионов к 1950-м годам. Насколько это соответствует действительно, сложно сказать, но Хемингуэй с симпатией стал относиться к СССР после того, как познакомился с европейским фашизмом.
«Я живу как в аду. В чертовом аду. Они все прослушивают. Вот почему мы ездим на машине Дюка. В моей «жучки». Прослушка везде. Не могу пользоваться телефоном. Почту перехватывают». – вспоминает Хотчнер, близкий друг писателя, слова Хемингуэя, сказанные им вскоре после 60-го дня рождения.
Когда ФБР, в соответствии с Законом о свободе информации, открыло доступ к архивному делу Хемингуэя, оказалось что в 1940-х Дж. Эдгар Гувер добавил Хемингуэя в список наблюдения. «Все эти годы агенты следили за каждым его шагом и прослушивали телефонные разговоры», – пишет Хотчнер. Оказалось, что писатель был прав.
Несмотря на довольно трагичный финал, Хемингуэй прожил интересную и насыщенную жизнь.
“Праздник нужно всегда носить с собой”.
“Так много кругом невозможного, что опускаются руки. Сделать все-таки можно многое, несмотря на уныние. Радоваться всему необычному и смешному, уловить миг своего счастья и любоваться окружающей красотой”.
“Путешествуй только с теми, кого любишь”.
“Я не могу примириться с мыслью, что жизнь проходит так быстро, а я не живу по-настоящему”.
“Великое заблуждение — о мудрости стариков. Старики не мудры. Они только осторожны”.
“Хотел бы я купить себе немножко счастья, если его где-нибудь продают”.
“Если муж дурак, а жена дрянь, какие у них могут быть дети?”
“Если вы идёте на войну мальчиком, вы имеете большую иллюзию бессмертия. Других людей убивают, а вас — нет… Потом, когда вы в первый раз получаете тяжёлые ранения, вы теряете эту иллюзию и знаете, что это может случиться и с вами”.
“Из всех животных только человек умеет смеяться, хотя как раз у него для этого меньше всего поводов”.
“Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья… а их голые ветки беззащитно качаются на ветру в холодном зимнем свете. Но ты знаешь, что весна обязательно придёт, так же как ты уверен, что замёрзшая река снова освободится ото льда”.
“Нельзя, чтобы в старости человек оставался один”.
“Вдруг он подумал, что боль притупится, если с кем-нибудь поговорить об этом, но она не притупилась, лишь на душе стало мерзко”.
“Не падай духом. Никогда не падай духом. Секрет моего успеха. Никогда не падаю духом. Никогда не падаю духом на людях”.
“Порой мужчине хочется побыть одному и женщине тоже хочется побыть одной, и каждому обидно чувствовать это в другом, если они любят друг друга”.
“Когда что-то кончается в жизни, будь то плохое или хорошее, остаётся пустота. Но пустота, оставшаяся после плохого, заполняется сама собой. Пустоту же после хорошего можно заполнить только отыскав что-то лучшее”.
“Страной правит класс, который глуп и ничего не понимает и не поймет никогда”.
“Если вы перестали делать какие-то вещи просто для удовольствия, считайте, что вы больше не живете”.
“Если вас что-то ранит, значит, вам не все равно”.
“Печальные мысли — как туман. Взошло солнце — и они рассеялись”.
“С тех пор как появилось радио, все только и делают, что слушают Би-би-си. А для совести уже нет ни времени, ни места”.
“Всё по-настоящему плохое начинается с самого невинного”.
“Хуже всего, когда ты умом понимаешь, что больше не можешь дружить с человеком”.
“Надо покупать либо одежду, либо картины. Вот и все. Никто, кроме очень богатых людей, не может позволить себе и то и другое. Не придавайте большого значения одежде, а главное, не гонитесь за модой, покупайте прочные и удобные вещи, и тогда у вас останутся деньги на картины”.
“Все наши слова притупились из-за небрежного обращения с ними”.
“Мы серьёзные люди и потому умеем крепко пошутить”.
“Если ты солгал и изменил кому-то, то сделаешь это снова. Если с тобой мог кто-то так поступить однажды, то и другой так поступит”.
“Если есть два человека, любящих друг друга, счастливых, веселых, и один из них или оба создают что-то по-настоящему хорошее, люди тянутся к ним, как перелетные птицы слетаются ночью к яркому маяку. Люди, привлекающие других своим счастьем и успехом в работе, обычно неопытны, но быстро учатся противостоять чужой воле и учатся уходить в сторону. Но они не научились противостоять добрым, привлекательным, обаятельным, щедрым, чутким богачам, которые скоро завоевывают вашу любовь, а, напитавшись, идут дальше, оставляя после себя мертвую, вытоптанную землю, похуже, чем конница Атиллы”.
“Диктатура удерживается только силой, вот почему никакой диктатор, реальный или потенциальный, не может допустить хотя бы временного ослабления своей популярности — это немедленно заставило бы его применить силу, чтобы не лишиться власти. Удачливый диктатор пускает в ход дубинки и совершает триумфальное шествие по страницам газет. Неудачливый диктатор начинает всего бояться, расстреливает слишком много своих же людей, и как только армия или полиция перестанут его поддерживать, ему конец”.
“Мы любили друг друга в комнате, где на окнах висели шторы из тонких деревянных планок, а верхняя рама балконной двери откидывалась на петлях, и в комнату задувал легкий ветер. Мы любили друг друга в этой комнате, где даже днем было темно от опущенных штор и пахло цветами, потому что внизу был цветочный рынок, и еще пахло жженым порохом от шутих, которые то и дело взрывались во все время ярмарки”.
“Того, кто занят своим делом и получает от него удовлетворение, бедность не угнетает”.
“Пьяница – это гаже всего. Вор, когда он не ворует,- человек как человек. Мошенник не станет обманывать своих. Убийца придет домой и вымоет руки. Но пьяница смердит и блюет в собственной постели и сжигает себе все нутро спиртом”.
“Как хорошо, что нам не приходится убивать звезды! Представь себе: человек что ни день пытается убить луну! А луна от него убегает. Ну, а если человеку пришлось бы каждый день охотиться за солнцем? Нет, что ни говори, нам еще повезло”.
“Когда человека поднимают со сна рано утром, у него бывает ощущение томящей пустоты внутри, похожее на ощущение неминуемой катастрофы, и сейчас такое чувство охватило его с десятикратной силой”.
“Хорошая книга подобна айсбергу, семь восьмых которого скрыто под водой”.
“Писатель, если он хорошо трудится, невольно воспитывает многих своих читателей”.
— Вы женаты?
— Нет, но надеюсь когда-нибудь жениться.
— Очень глупо с вашей стороны. Мужчина не должен жениться.
— Почему мужчина не должен жениться?
— Нельзя жениться. Нельзя! Если ему суждено потерять всё, не следует ставить на кон ещё и это. Он не должен загонять себя в положение человека, которому есть, что терять. Нужно обзаводиться лишь тем, что потерять невозможно.
“Нужно находить главное в самом себе, где бы ты ни был”.
“Любовь — навозная куча. А я петух, который взобрался на неё и кричит «кукареку»”.
“Тревога не лучше страха. От неё только трудней”.
“Разве громкие слова делают убийство более оправданным? Разве от этих громких слов оно становится более приятным делом?”
“Это было столь же бестактно, как в разговоре с одним генералом лестно отозваться о другом. Допустив такой промах однажды, вы больше никогда его не повторите. Зато, разговаривая с генералом, разрешается упоминать о том генерале, над которым он однажды одержал верх. Генерал, с которым вы разговариваете, будет восхвалять того генерала и с удовольствием вспоминать подробности того, как он его разбил”.
“Он как-то похвалил мой итальянский язык, и мы с ним подолгу разговаривали по-итальянски. Я сказал, что итальянский язык кажется мне слишком легким для того, чтобы серьезно им заинтересоваться. Все кажется в нем так легко. «О да, — сказал майор. — Но почему же вы не обращаете внимания на грамматику?» И мы обратили внимание на грамматику, и скоро итальянский язык оказался таким трудным, что я боялся слово сказать, пока правила грамматики не улягутся у меня в голове”.
“Счастье приходит к человеку во всяком виде, разве его узнаешь? Я бы, положим, взял немного счастья в каком угодно виде и заплатил за него все, что спросят”.
“Говорят, счастье скучно, но это потому, что скучные люди нередко бывают очень счастливы, а люди интересные и умные умудряются отравлять существование и себе, и всем вокруг”.
“Нет ничего благородного в том, чтобы быть выше кого-то другого. Истинное благородство проявляется тогда, когда человек становится выше своего прежнего «я»”.
“Задача писателя неизменна. Сам он меняется, но задача его остается та же. Она всегда в том, чтобы писать правдиво и, поняв, в чем правда, выразить ее так, чтобы она вошла в сознание читателя частью его собственного опыта”.
“Интересно, можно ли учиться до бесконечности, или человек способен усвоить только то, что ему положено?”
“Все поколения в какой-то степени потерянные, так было и так будет”.
“Жизнь свою он прожил, она давно кончилась, а он всё же жил”.
“Раз уж начал — побеждай”.
“Но умному человеку иной раз приходится выпить, чтобы не так скучно было с дураками”.
“Разве это её вина, что он пришёл к ней уже конченым. Откуда женщине знать, что за словами, которые говорятся ей, ничего нет, что говоришь просто в силу привычки и ради собственного спокойствия. Когда он перестал придавать значение своим словам, его ложь имела больше успеха у женщин, чем правда”.
“Когда хорошо знаешь страну, тебе редко нравится то, что о ней пишут в газетах и журналах”.
“Хорошие клоуны смешат молча”.
“Подчиняться власти легче, чем воевать с ней”.
“В этой войне много бестолочи… В этой войне деваться некуда от глупости”.
“Я всегда работал до тех пор, пока мне не удавалось чего-то добиться, и всегда останавливал работу, уже зная, что должно произойти дальше. Это давало мне разгон на завтра”.
“Так зачем же вы задаете мне дурацкие вопросы, если вам не нравятся ответы?”
“Сынки Муссолини летают на самолетах, не рискуя быть сбитыми, потому что у противника самолетов нет. Но сыновья всех бедняков Италии служат в пехоте — во всем мире сыновья бедняков всегда служат в пехоте. Лично я желаю пехотинцам удачи; но еще я желаю им понять, кто их враг — и почему”.
“Если зрелище захватывает тебя только из-за денег, значит, на него не стоит смотреть”.
“Если вся жизнь прошла во лжи, надо и умереть с ней. Лучший повод говорить правду — это то, что ее проще всего запомнить”.
“Но в самом деле любить двух женщин одновременно, по-настоящему любить — это самое страшное и разрушительное, что может приключиться с мужчиной”.
“Постель – мой друг. Вот именно, обыкновенная постель. Лечь в постель – это великое дело”.
“Лучшая возможность узнать, можешь ли ты доверять человеку, — довериться ему”.
“Кому какое дело, что литературному творчеству вам пришлось учиться? Пусть думают, что вы таким родились”.
“Ни одна жизненная победа не затмит собой поражение в любви”.
“Главное — не те новые истины, которые узнаешь, а те люди, с которыми приходится встречаться”.
“Как приятно, когда есть с кем поговорить, кроме самого себя и моря”.
“География – слабое средство против того, что тебя гложет. От себя нельзя убежать”.
“Не судите о человеке только по его друзьям. Помните, что друзья у Иуды были безукоризненны”.
“Нельзя сердиться на больных”.
“Первая панацея для плохо управляемой страны — валютная инфляция, вторая — война; обе приносят временное процветание, обе приносят окончательную гибель”.
“Счастье — самая замечательная вещь на свете, и для тех, кто умеет быть счастливым, оно может быть таким же глубоким, как печаль”.
“Тем, кто потерпел поражение, не до разговоров, а победители всегда врут”.
“Мне здесь очень хорошо, и я вас прошу оставить меня в покое”.
“Больше ничего нет, кроме сейчас. Нет ни вчера, ни завтра. Сколько времени тебе потребуется на то, чтобы уразуметь это? Есть только сейчас, и если сейчас — это для тебя два дня, значит, два дня — это вся твоя жизнь, и всё должно быть сообразно этому”.
“Будучи трезвым, претворите в жизнь все свои пьяные обещания — это научит вас держать язык за зубами”.
“Сегодня — только один из многих, многих дней, которые ещё впереди. Но, может быть, все эти будущие дни зависят от того, что ты сделаешь сегодня”.
“Отчего старики так рано просыпаются? Неужели для того, чтобы продлить себе хотя бы этот день?”
“Существует понятие чести среди карманных воров и понятие чести среди шлюх. Всё дело в том, что применяются различные мерки”.
“У всех у нас есть страхи. Но у тех, кто смотрит им в лицо, есть еще и мужество”.
“Писать нужно, только если это приносит радость. Я счастлив, когда пишу, но я не всегда доволен тем, что бывает написано”.
“И всё равно, продлится ли это полтора дня или многие годы, останется самым главным, что только могло случиться в жизни человека. Всегда будут люди, которые утверждают, что этого нет, потому что им не пришлось испытать что-либо подобное”.
“На свете так много женщин, с которыми можно спать, и так мало женщин, с которыми можно разговаривать”.
“Говорят, что во всех нас скрыты семена того, что мы будем делать, но мне всегда казалось, что у тех, кто умеет шутить в жизни, семена эти прикрыты лучшей почвой и более щедро удобрены”.
“Того, кто работает и получает удовлетворение от работы, нужда не огорчает”.
“Я не знаю формулу успеха, зато я знаю формулу провала — это попытка понравиться всем”.
“Раньше у нас была религия и прочие глупости. А теперь надо, чтобы у каждого был кто-нибудь, с кем можно поговорить по душам, потому что отвага отвагой, а одиночество свое всё-таки чувствуешь”.
“По-настоящему серьезное отношение к писательскому делу — одно из двух непременных условий. Второе, к сожалению, — талант”.
“Я почему-то не люблю, когда меня будит кто-то другой. Как будто я хуже его”.
“По-моему, «на скорую руку» — это самая затяжная вещь на свете”.
“Тот, кто щеголяет эрудицией или ученостью, не имеет ни того, ни другого”.
“Мне все равно, что такое мир. Все, что я хочу знать, это как в нем жить. Пожалуй, если додуматься, как в нем жить, тем самым поймешь, каков он”.
“Я не знаю, кто выдумывает законы, но я знаю, что нет такого закона, чтоб человек голодал”.
“Я получал что-то, ничего не давая взамен. Это только отсрочило предъявление счета. Счет всегда приходит. На это по крайней мере можно твердо надеяться”.
“Ты глухой, как пень. Не тупой, нет — просто глухой. Глухой не слышит ни музыки, ни радио, а раз не слышит — может сказать, что этого просто не существует”.
“Тот, кто выигрывает войну, никогда не перестанет воевать”.
“Доверьтесь осени. Она станет вашим меланхоликом, другом, который, как никто другой, поддержит в тихий вечер и порадует последними лучами солнца. Поверьте осени. Дайте ей свою ладонь, и она закружит вас в бешеном ритме вальса, который заставит поменять взгляды на некоторые простейшие вещи, научит радоваться мелочам. Это время романтиков. Время вдумчивых прогулок и посиделок у камина большой семьей или в гордом одиночестве. Узнайте себя получше. Влюбитесь в осень”.
“Дописав рассказ, я всегда чувствовал опустошённость, было грустно и радостно, как после любви в постели”.
“Чертовски неприятно, когда тебя официально признают психом. Никто больше в тебя не верит”.
“Пока я голодал, я научился гораздо лучше понимать Сезанна и по-настоящему постиг, как он создавал свои пейзажи. Я часто спрашивал себя, не голодал ли и он, когда работал. Но решил, что он, наверно, просто забывал поесть. Такие не слишком здравые мысли-открытия приходят в голову от бессонницы или недоедания. Позднее я решил, что Сезанн все-таки испытывал голод, но другой”.
“Живите насыщенной интеллектуальной жизнью, черпая вдохновение в новых идеях и опьяняясь романтикой необычного”.
“Какой толк писать о том, о чем уже было написано если не надеешься написать лучше?”
“Нет на свете дела труднее, чем писать простую, честную прозу о человеке”.
“Он выработал в себе умение не ссориться с женщинами и не жениться на них. Научиться этим двум вещам было не легче, чем упорядочить свою жизнь и привыкнуть работать размеренно”.
“По-моему, школа просто необходимость, с которой приходится мириться. А любить её едва ли кто любит”.
“Люди всегда вмешивались в твою жизнь, ради твоего же блага, и в конце концов я понял, что хотят они на самом деле, чтобы ты полностью вписался в их стандарты, не отличался от них и участвовал в разгуле, самом глупом и скучном, как у коммивояжеров на их съезде”.
“С женщинами так хорошо дружить. Ужасно хорошо. Прежде всего нужно быть влюбленным в женщину, чтобы иметь надёжную основу для дружбы”.
“По-настоящему храбрым людям незачем драться на дуэли, но это постоянно делают многие трусы, чтобы уверить себя в собственной храбрости”.
“Жизнь — это вообще трагедия, исход которой предрешен”.
“Если вам хочется избавиться от какой-то мысли, запишите ее”.
“Теперь не время думать о том, чего у тебя нет. Подумай о том, как бы обойтись с тем, что есть”.
“Все хорошие книги сходны в одном, — когда вы дочитаете до конца, вам кажется, что все это случилось с вами, и так оно навсегда при вас и останется: хорошее и плохое, восторги, печали и сожаления, люди и места, и какая была погода”.
“Лучшие люди на Земле умеют чувствовать красоту, имеют смелость рисковать и силы говорить правду. И именно эти положительные качества делают их очень уязвимыми. Именно поэтому лучшие люди часто разрушены изнутри”.
“Когда люди столько мужества приносят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает. Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых — без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки”.
“Мир — хорошее место, и за него стоит драться, и мне очень не хочется его покидать”.
“Мы все сломаны. И именно в местах надломов мы часто сильнее всего”.
“Наша радость — любить — была простой и в то же время таинственной, сложной, как простая математическая формула, которая может означать и полное счастье, и конец света”.
“Я знаю много такого, о чем можно было бы написать в книге, но я не в состоянии связно написать даже обычное письмо”.
“Женщине поплакать — все равно, что ребенку пописать”.
“Меня всегда приводят в смущение слова «священный», «славный», «жертва» и выражение «совершилось». Мы слышали их иногда, стоя под дождем, на таком расстоянии, что только отдельные выкрики долетали до нас, и читали их на плакатах, которые расклейщики, бывало, нашлепывали поверх других плакатов; но ничего священного я не видел, и то, что считалось славным, не заслуживало славы, и жертвы очень напоминали чикагские бойни, только мясо здесь просто зарывали в землю”.
“Это было существо с нравственностью пылесоса и душой тотализатора, с хорошей фигурой и с лицом, которому порочное выражение придавало особую прелесть”.
“Всё по-настоящему плохое начинается с самого невинного”.
“Каждый раз, когда я смотрю на этот стакан, я вспоминаю, как вы старались вычистить свою совесть зубной щёткой”.
“Если писатель достаточно хорошо знает то, о чем пишет, он может опустить известные ему подробности”.
“Человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и пятьдесят, чтобы научиться молчать”.
“Горю никакие соглашения не помогут. Излечить его может только смерть, а все другое лишь притупляет и обезбаливает. Говорят, будто излечивает его и время. Но если излечение приносит тебе нечто иное, чем твоя смерть, тогда горе твое, скорее всего, не настоящее”.
“Большинство людей никогда не слышат друг друга”.
“Любовь – старое слово. Каждый вкладывает в него то, что ему по плечу”.
“Откуда женщине знать, что за словами, которые говорятся ей, ничего нет, что говоришь просто в силу привычки и ради собственного спокойствия”.
— Как вы угадываете ценную французскую книгу?
— Во-первых, картинки. Затем вопрос качества картинок. Затем переплет. Если книга хорошая, владелец отдаст ее переплести прилично. Все английские книжки переплетены, но плохо переплетены. В них невозможно разобраться.
“Некрасиво плачет, весь дергается. Мужчины всегда так, точно у них какой-то зверь сидит внутри и трясет их”.
“Пусть она думает обо мне лучше, чем я на самом деле, и я тогда буду и в самом деле лучше”.
“Война, какая бы она ни была необходимая и справедливая, всегда преступление”.
“Раз уж человек женился, пропащее дело, – продолжал Билл. – Больше ему надеяться не на что. Крышка. Спета его песенка. Ты же видел женатых? Ник молчал. – Женатого сразу узнаешь, – сказал Билл. – У них такой сытый, женатый вид. Спета их песенка”.
“Любить войну могут только спекулянты, генералы, штабные и проститутки. Им в военное время жилось как никогда, и нажиться они тоже сумели как никогда”.
“Весёлые люди обычно самые смелые люди, которые погибают первыми”.
“Дайте человеку необходимое — и он захочет удобств. Обеспечьте его удобствами — он будет стремится к роскоши. Осыпьте его роскошью — он начнет вздыхать по изысканному. Позвольте ему получать изысканное — он возжаждет безумств. Одарите его всем, что он пожелает — он будет жаловаться, что его обманули, и что он получил не то, что хотел”.
“Счастье — это крепкое здоровье и слабая память”.
“Просто не значит примитивно”.
“Умные люди чрезвычайно редко бывают счастливы”.
“Человек не для того создан, чтобы терпеть поражения. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить”.
“Жизнь свою он прожил, она давно кончилась, а он всё же жил”.
“Было принято делать вид, что не можешь обойтись без женщины. Почти все так говорили. Но это была неправда. Женщина была вовсе не нужна. Это и было самое смешное. Сначала человек хвастался тем, что женщины для него ничего не значат, что он никогда о них не думает, что они его не волнуют. Потом он хвастался, что не может обойтись без женщин, что он дня не может без них прожить, что он не может уснуть без женщины. Все это было вранье. И то и другое было вранье. Женщина вовсе не нужна, пока не начнешь о ней думать”.
“В этой схватке твоим противником было время. Удивительно, как ты столько времени продержался”.
“Никогда не отправляйтесь в путешествие с теми, кого не любите”.
“Людям, с которыми работаешь вместе, нужно доверять до конца или совсем не доверять”.
“Вы не узнаете по-настоящему, что такое рождество до тех пор, пока вы не потеряете его в какой-нибудь чужой стране”.
“Ужасно легко быть бесчувственным днем, а вот ночью — совсем другое дело”.
“В некоторых людях порок виден так же, как в призовой лошади — порода”.
“Сначала просишь в долг, потом просишь милостыню”.
“Работа — это главное в жизни. От всех неприятностей, от всех бед можно найти одно избавление — в работе”.
“Никогда не откладывайте на потом поцелуй с красивой девушкой или открытие новой бутылки виски”.
“Как хорошо быть одному. Но как хорошо, когда есть кто-то, кому можно рассказать, как хорошо тебе одному”.
“Шутник может здорово надоесть, особенно если шутки его начинают повторяться”.
“Нет человека, который был бы как остров, сам по себе”.
“Работа — лучшее лекарство от всех бед”.
“Помни: тот, кто смиряет дух свой, сильнее того, кто покоряет города”.
“Джентльмены, одно из двух: повелевать будете вы, или повелевать будут вами”.
